У меня глубокое убеждение, что есть какое-то подобие многих черт уилберовской каши (я бы даже сказал -- солянки, это ведь и есть главный тезис "интегрального подхода", нет? ;) и каши австрийской (а когда речь идет об институтах, то у австрийцев тут точно каша и невнятность -- я уже несколько раз за последний десяток лет пытался сделать в австрийский институционализм набег, с одинаково негативным результатом: ну нету у австрийцев теории фирмы и аналогичных теорий, которые хотелось бы иметь. То есть в жизни фирмы есть, а австрийской теории для них нет. Это меня сильно расстраивало и расстраивает).
Уилбер, например, налегает на эволюционный подход, на "привычки вселенной", хотя и в экзотическом языке (он, например, называет "кармой" тот факт, что прошлое не полностью, но определяет будущее -- хотя бы потому, что люди имеют память и могут воспроизводить свои предыдущие действия и рассуждения снова и снова. Это и есть "карма", некая зависимость будущего от прошлого. Но не только "карма" правит миром, ибо все эти привычки люди, да и природа с ее "законами природы", которые Уилбер предпочитает называть "привычки природы", могут запросто изменить. Люди изменяют привычки сознательно (во вполне мизесовском понимании этой сознательности), а природа просто так (хотя есть намеки, что и тут без сознания не обходится. Тем не менее, Уилбер в метафизику не впадает и Канта глубоко чтит. Так что это "сознание" вовсе не означает какого-то "разума" с его целесообразностью). Это и есть идея эволюции: постепенное изменение прошлых привычек, постепенное в силу инерционности памяти. Также Уилбер налегает на методологический индивидуализм, проводя рассуждения для UL-квадранта. Но! Затем он регулярно показывает связь UL с LL и LR, где и живут институты (L* -- это как раз для "мы", учет того, что люди коммуницируют). LL и LR задают два аспекта институтов: это субъективные/культурные феномены с одной стороны, и объективные/экономические феномены с другой стороны. То есть Уилбер для меня а) ничуть не противоречит австрийцам в большинстве его рассуждений, и б) задает некие паттерны того, как соединять (интегрировать) австрийскую теорию с другими школами мысли.
Что же касается институтов, то австрийцы признают, что отдельные люди, столкнувшись с какими-то проблемами, предлагают свои уникальные способы их решения. И эти способы решения проблем могут быстро распространиться по обществу, ежели они окажутся эффективными -- на крыльях ли слухов и прессы или на крыльях закона, для австрийцев уже неважно. Потом австрийцы скажут, что в этом распространении не будет никакой отдельной человеческой воли, и институт "стал". А я вот скажу, что эти самые крылья, на которых институт влетает в общество, тоже создаются чьей-то отдельной волей, хотя эта воля может быть и независимой от воли того человека или группы людей, которые придумали сам новый способ-паттерн человеческих отношений, размножение которого и даст будущий институт. Далее весь вопрос упирается в координацию двух воль: задающей новый образец поведения, прообраз будущего института, и воли, порождающей машину распространения мемов этого института. Сплошной методологический индивидуализм и планирование только себя, действие в условиях сплошной неопределенности учета поведения людских масс, которые знать не слыхивали ни о каком таком новом институте. А глядишь, и в драконовском дарвиновском отборе из тысячи таких проектов один выживает, и "ставший" новый институт может довольно близко (хотя и не на 100% -- да уж ладно, тут же не математическая точность нужна!) соответствовать желаниям порождающих его "институциональных инженеров".
То есть социальная инженерия, понимаемая как намеренное (плановое) создание паттернов отношений для будущих институтов и последующий их маркетинг (массовые демонстрации эффективности новых типов отношений), ежели разобраться, никак противоречит австрийскому подходу. Ну, конечно, с учетом конкуренции желающих увидеть в обществе "ставшими" свои институты -- то есть отнюдь не всякий подобный проект будет выполнимым, как и с любым другим предпринимательством. То есть институциональный рынок -- немонетаризованный рынок институциональных проектов -- может быть тем мостиком, который соединит социальную (институциональную) инженерию и правоверных австрийцев.
Вот в этих направлениях и будем думать.