У нас сейчас де-факто происходит тотальная деполитизация общества. Это означает, что у нас отсутствуют сильные политические партии. Вместо них мы имеем различные общественные объединения, которые только называют себя партиями, но идут во власть не с идеологическими целями для проведения определенной программы (т.е. для проведения определенных реформ), а для власти как таковой -- что сегодня подразумевает приобретение а) доступа к дележке денег госбюджета и б) возможности "конвертировать административный ресурс".
Последние идеологически ориентированные люди были во власти в 1990-1992 годах. За ними пришли "бизнесмены от власти", "крепкие хозяйственники" -- кто угодно, но не идеологически ориентированные на какие-то сущностные реформы политики. Это произошло в России, об этом нам с горечью рассказывали в Литве (там это было чуть меньше выражено, но в принципе было то же самое). Собственно, это случился такой мировой тренд: политические партии стали неразличимы в смысле желаемых ими реформ, в смысле выражаемой ими программы.
В этой ситуации в некоторые бредовые чиновничьи головы залетает иногда какая-то мысль о хотя бы каких-нибудь реформах, ибо совесть не позволяет им тихо пилить ресурс и ничего больше не делать. Есть пассионарии, которые хотят в стране что-то изменить, тем более, что не нужно долго выдумывать давно назревшие реформы -- бери да делай. Эти бредовые головы готовы записать эти реформы в какие-то государственные планы и направить всю мощь государства на выполнение этих планах.
И тут выясняется замечательная вещь: реформы происходят прежде всего в головах, а люди, в чьих головах должны происходить эти реформы живут по всей территории России. Собственно, даже если они живут в пределах Садового Кольца, это дело не меняет: для начала собственно реформирования этих людей нужно уговорить на реформы.
Ну, чиновник быстро соображает (правда, после подсказки), что существенной компонентой государственных расходов на реформу является уговор власть предержащих на ее проведение, параллельно с уговором народа на ее поддержку (мало того, что принятие реформ и поддержка народом реформ связаны, так принятые в виде пакета законов реформы, не поддержанные народом будут извращены так, что любым реформаторам в страшном сне не приснится). И тут чиновник понимает, что нужно тратить деньги на какие-то гуманитарные технологии по продвижению идей в массы -- как властные массы, так и просто массы.
И тут выясняется, что эти технологии по сути равны партийному строительству допотопного (XIX века?) года выпуска. Нам нужно воспроизвести "партию нового типа", которая по данному конкретному вопросу данной конкретной реформы будет иметь партийные организации, занимающиеся идеологической работой, и члены этой партии, занимая важные для данного вопроса-реформы посты, будут проводить эту идеологическую "политику партии" в массы. Но искусство строительства таких "идейных" партий утеряно напрочь. Современные партстроители не выполняют никакой идеологической работы, а только обеспечивают необходимое региональное представительство и штабную инфраструктуру для победы на местных выборах. Кончаются деньги из Москвы, глохнет современное партийное строительство. Есть, конечно, какие-то региональные люди, которые идут в эти современные "партии" за идею, путая эти хозяйственные общественные объединения с политическими партиями, но таких людей а) мало и б) не они у руля.
Итак, наш чиновник-реформатор вдруг обнаруживает, что абсолютно непонятно, какими механизмами можно делать реформу, за что именно нужно платить. Ему понятно, что за подобное дело возьмется любая пиарная лавка, но создаваемая нынешним "пиаром" поддержка реформ будет крайне ситуативна, никакой инфраструктуры управления реформами после ковровых бомбардировок публикациями и телепередачами не получится, и вся песенка реформы будет спета в тот момент, когда кончится этот самый пиарный бюджет. Ибо современный пиар забыл те техники, которые нарабатывали идеологические организации, разъясняющие сначала некий набор идей, а потом убеждающий людей организовываться и поддерживать эти идеи. Бесплатно поддерживать. Более того, еще и платить за это деньги, а не получать за поддержку идей московские деньги, как это привыкли делать за последние несколько лет.
В современной действительности идеологические механизмы (определение того, что важно и ценно для больших групп людей -- процессы выработки и трансляции ценностей) изучаются в рамках, например, движения community of practice. Фактически, это описание эдаких недопартий -- эти сообщества практикующих определяются как люди, обсуждающие по какой-то теме общие вопросы, но не участвующие в общих проектах. Нам вполне подойдет такое определение: у нас тоже люди участвуют каждый в своем проекте, в своем деле, но общение происходит по поводу применения идей реформы в этих разных и не связанных проектах.
И тут выясняется, что чиновник не только не может никому заплатить деньги за эту работу (ибо понимает, что многие претенденты на ее выполнение ее просто не выполнят -- а поскольку он вдруг озарен идеологией реформы, то хочет потратить деньги с результатом, а не просто ради отката), и более того: он не может написать плана мероприятий, под который выписать эти самые деньги!
Вот такая сегодня беда нашего реформаторства: может, эти реформы время от времени бы и начинались, но никто не знает, как их начать. Политику, основанную на идеологии, нужно изобретать с нуля -- равно как и методы ее проведения.
Вот почему я и уделяю столько времени "Управлению реформированием". Ибо есть подозрение, что одна из причин отсутствия этих самых реформ -- никто не знает, с чего их начать, и как вести. А литература на эти темы ограничивается скупыми комментариями экспертов мирового банка, проезжавших мимо реформ начала девяностых в странах бывшего соцлагеря и воспоминаниями о том, что вытворяли большевики в начале 20 века.
Буду благодарен за любые наводки по теориям современного реформаторства в аспекте формы (процесса) реформирования, а не содержания.